Зимой 1934 года юрист Госплана СССР Борис Толстой потерял работу из-за дворянского происхождения, а через три года оказался в лагере на востоке Красноярского края. Даже при советской власти Толстой не скрывал свои корни, и свою дочь – будущую писательницу Лидию Либединскую (1921–2006) – учил помнить и чтить историю семьи, невзирая на большевистскую пропаганду. Потомки Толстого до сих пор не знают, за что конкретно его репрессировали и где похоронили.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм.
"Любил ли он Советскую власть? Сложный вопрос"
В середине 1920-х семья Толстых переехала из Баку в Москву, где отец семейства – двоюродный племянник Льва Толстого – Борис Дмитриевич Толстой получил должность юриста в Госплане СССР. Первое время Толстые жили в съемной комнате, а через несколько месяцев отцу выделили комнату в коммуналке в Воротниковском переулке.
До этого помещение принадлежало "Обществу возрождения Китая", поэтому маленькая Лида Толстая (будущая писательница Лидия Либединская) надеялась увидеть на новом месте хотя бы одного китайца. Китайцев в доме не оказалось, зато девочке на всю жизнь запомнился розовый камин с лепниной, изображающей сцену из Фауста. "Кто провел свою жизнь без вина, карт и женщин, тот провел свою жизнь дураком!" – было написано на камине готическим шрифтом.
В 1937 году, в разгар репрессий, управдом заподозрил, что бывший владелец дома купец Ляпин спрятал в камине клад. Розовый камин разбили молотками, несмотря на мольбы хозяйки. Клада внутри не оказалось, а маленькая Лида так и не решилась оставить на память хоть один розовый осколок. Борис Толстой на тот момент уже был арестован.
– Нам не многое известно о жизни деда, – говорит дочь Лидии Либединской Нина Патлас. – Я была довольно маленькой, чтобы понимать разговоры о нем. Вероятно, мама и бабушка обсуждали многое между собой, но меня не посвящали. Мне Борис Толстой представляется чутким, интеллигентным и, я бы сказала, насмешливым человеком. Например, он даже в советское время носил визитку с надписью "Граф Борис Дмитриевич Толстой. Сотрудник Госплана РСФСР". Конечно, маме и бабушке было очень не по себе от такого, но, я думаю, Толстой относился ко всему с юмором. И написал он это в шутку, хотя шутка была довольно смелой. Он полагал, что скрывать свое дворянское происхождение после революции настолько же неправильно, как скрывать пролетарское происхождение до революции.
Борис Толстой был сыном нотариуса, который в начале 20-го века продал дворянское имение в селе Борщевое Тамбовской области, а затем открыл контору в Баку, где бурно развивался нефтяной бизнес. У них с Львом Толстым был общий предок – Илья Андреевич Толстой, с которого списан портрет графа Ростова в романе "Война и мир". На Кавказе Борис Толстой познакомился с молодой поэтессой Татьяной Дмитриевой, которая несколько лет прожила с семьей в Тифлисе и писала под псевдонимом Вечорка. Пара не планировала детей, но в 1920 году большевики запретили аборты. Борис и Татьяна побоялись нарушить запрет, а в 1921 году у них родилась дочь Лида.
Позже в своей книге "Зеленая лампа" Лидия Либединская писала, что, несмотря на хорошую должность отца в Москве, иногда семье не хватало денег от зарплаты до зарплаты. В таких случаях бабушка маленькой Лиды ехала на другой конец города и брала деньги у своего сына Алексея – брата Татьяны Толстой-Вечорки. В книгах Либединская вспоминала, что Борис Толстой любил работу в Госплане: он трудился над планом первой пятилетки, часто ездил в командировки, а над кроватью повесил карту с предприятиями, которые будут строить в СССР. Дома у Толстых жили два кота – Персик и Планчик, что означало "перспективный план".
– При советской власти его ценили, даже несмотря на происхождение, – говорит Нина Патлас. – Он был отличным специалистом, хорошо составлял документы. Этот навык, кстати, пригодился потом в лагере, где он помогал заключенным составлять жалобы. Любил ли он советскую власть? Это сложный вопрос. Думаю, ему приходилось приспосабливаться. Но Сталина он точно ненавидел. В семье ходила такая байка, что однажды он встретил Сталина в лифте и, выходя, специально наступил тому на ногу.
Лидия Либединская писала, что граф Толстой сам рассказывал жене о случае со Сталиным. По его словам, это произошло в середине 20-х годов, когда группу из Госплана вызвали на совещание в ЦК. Чем именно Сталин разозлил Толстого, тот не сообщил. Однажды дочка принесла домой открытку с портретом вождя – Сталин раскуривает трубку. Такие висели дома у всех друзей Лиды, но отец заявил, что "в его доме никогда не было портретов царя, а уж этого…"
Что касается советской власти и ее пропаганды, Толстой воспринимал ее более спокойно. Однажды в школе Лидии рассказали о необходимости борьбы с мещанством в быту. Девочка пришла домой, сорвала шторы и картины со стен, а затем отнесла все на мусорку. Отец без скандала рассказал дочери о предках, изображенных на выброшенных портретах. Одним из них был архитектор из Милана Людвиг Комбиаджио – прадед тещи Толстого, который строил здание Оперного театра в Тбилиси. После этого Борис и Лидия сходили к мусорке и вернули портреты обратно.
"Абонент арестован"
Борис Толстой потерял работу в Госплане почти сразу же после убийства Сергея Кирова в декабре 1934 года. Как пишет его дочь в своих книгах, отцу припомнили происхождение. Толстой несколько месяцев пытался найти работу в Москве, но в итоге был вынужден уехать в Алма-Ату. Первое время он звал Татьяну с дочкой к себе, но жена отказывалась, поскольку у нее была работа в литературном журнале, а дочь ходила в хорошую школу.
Лидия Либединская рассказывала, что Борис Дмитриевич "не очень хорошо справлялся с ролью отца и главы семейства, поскольку был человеком вдохновения, изнеженным и болезненным". К тому же Толстой имел зависимость от опиума еще со времен Баку, где опиумные притоны держали китайцы. Татьяна Толстая-Вечорка описывала пристрастие мужа в стихах. Ее двоюродная сестра говорила о Борисе, что он "очень всех вас любит, и очень приятный, и преданный, и симпатичный, но странный – хочет, чтоб семья денежное оформление имела свое".
– Наверное, мы поэтому знаем так немного о жизни Бориса Толстого, – говорит его внучка Нина Патлас. – Они с бабушкой тогда расстались, а после – вовсе развелись. Вероятно, это была очень болезненная тема для моей мамы, но особенно для бабушки. Можно даже сказать, что в семье на разговоры о деде было наложено некоторое табу.
Последний раз жена и дочь видели Бориса Толстого в канун нового, 1936 года, когда он приехал проведать их в Москву из Алма-Аты. Отец рассказал дочери, что встретил и полюбил другую женщину, поэтому в семью больше не вернется. Прощаясь на вокзале, Лида положила в карман отцовского пальто деревянную фигурку дятла, купленную на сэкономленные карманные деньги. "Это для твоей новой дочки", – сказала 14-летняя девочка.
В 1937 году Борис Толстой написал дочери письмо, в котором рассказывал, что живет с женщиной по имени Мария Кох, у которой есть семилетняя дочь. Толстой признавался, что любил Татьяну Вечорку скорее "по-родственному", а теперь – влюбился по-настоящему. Он даже просил дочь написать своей новой жене, был уверен, что "при встрече они полюбят друг друга". Летом 1937 года Борис Толстой перестал присылать письма бывшей жене и дочери. В ответ на одно из писем Татьяны Вечорки пришло краткое уведомление: "Абонент арестован".
"Многие надеялись, что по его жалобе их освободят"
Через несколько месяцев, оказавшись в сибирском лагере, Борис Толстой начал снова писать письма бывшей жене и дочери, но ответов не получал. В книге "Скатерть Лидии Либединской" высказывается предположение, что Татьяна обиделась на мужа, когда он признался, что любил ее "как сестру".
Позже Лидия вместе с мамой пытались узнать о судьбе отца по официальным каналам, однако ответа не получили. Лишь в середине 60-х, когда вышло первое издание "Зеленой лампы", Либединской написал бывший заключенный Краслага по имени Иосиф Каплан. По его словам, Толстой оказался в трудовом лагере на востоке Красноярского края в 15 км от железнодорожной станции Решоты. Лагерь был "инвалидным": большинство заключенных не могли тяжело работать по состоянию здоровья, однако им все равно приходилось валить лес для "нужд народного хозяйства" – изготовления железнодорожных шпал и ящиков для боеприпасов во время войны. Толстого, сообщает Каплан, к работам привлекали редко, зато начальство иногда консультировалось с ним по юридическим вопросам. Кроме того, он часто помогал заключенным написать жалобу в Верховный Совет СССР или Генпрокурору.
"Многие были твердо уверены, что только по написанной жалобе Бориса Дмитриевича пересмотрят их дело и освободят, несмотря на то, что никого по жалобам не освобождали, опять ходили к нему просить написать жалобу. И действительно, часто он мне читал написанные жалобы – это были замечательные в юридическом и даже художественном отношении произведения", – пишет Каплан.
Борис Толстой отказывался от подарков в обмен на составление жалоб, лишь иногда брал немного махорки у других зэков. В лагере он чаще всего вспоминал жизнь в Баку и своего родного брата. В 1942 году Каплан пришел навестить Толстого в лагерную больницу, но тот не узнал товарища. Врачи диагностировали у юриста туберкулез легких, туберкулез кишечника и туберкулез пищевода. Через несколько дней он умер.
Лагерь в Решотах относился к Канскому управлению Краслага, после войны управление перенесли в Нижнюю Пойму (сейчас Нижняя Пойма и Решоты – единый населенный пункт в Нижнеингашском районе Красноярского края. – С.Р.). Всего в составе управления было шесть пунктов, а общая численность достигала 15 тысяч заключенных и 6 тысяч немцев, сосланных в составе "трудармии". Как и в других лесоповальных лагерях, в Решотах была высокая смертность: в предвоенные и военные годы она достигала 7–8%. На 1 июля 1943 года заключенных, годных к тяжелому физическому труду, было менее 8%, к среднему – 17%, к легкому – 40%, инвалидов – 35%.
В 40-е годы в лагеря Канского управления пригоняли поволжских немцев и репрессированных литовцев, заключенных с Западной Украины и Казахстана. Школьный учитель из Литвы Антанас Крижанаускас вспоминал, что в 1941 году рабочим за перевыполнение плана на лесоповале давали 700 грамм хлеба, а "вечером – кусочек селедки или 70–80 грамм желудочной мышцы лошади или коровы, плохо промытой, зачастую с остатками непроваренной жвачки, сиречь навоза". В случае невыполнения плана заключенные получали миску подсоленной воды, заправленной черемшой.
"Уже в конце октября в лагере был настоящий голод. Сотни зэков стали неработоспособными и целый день бродили по зоне в поисках картофельной шелухи, окурка. Больничные бараки были переполнены, оттуда несло тяжелым воздухом с характерным запахом поноса – все страдали дизентерией, первым спутником дистрофии", – писал Крижанаускас.
Заключенных охраняли сотрудники ВОХР, вооруженные японскими и французскими винтовками. Однако зачастую они не могли использовать иностранное оружие, поскольку запчастей к нему не было. С годами лагеря и колонии стали "градообразующими" предприятиями для Нижней Поймы и Решот. После развала СССР управление в Нижней Пойме называлось У-235 и закрылось только в 2016 году.
"Вероятно, он лежит на лагерном кладбище"
В карточке Бориса Толстого на сайте "Мемориала" нет номера статьи, по которой его осудили. Потомки графа тоже не знают, за что именно его отправили в лагерь. В интернете можно найти данные, что он получил 10 лет по 58-й статье о контрреволюционной деятельности, однако суть дела не излагается.
– Если он сидел в лагере, значит, статья была, – говорит опрошенный редакцией историк. – Просто она неизвестна. В прежние времена, например, историки могли запросить информацию в архиве Краслага, но сейчас отвечают только родным. Без статей и приговоров в лагере могли оказаться поволжские немцы, поскольку их отправляли в составе так называемой "трудовой армии". Но с Борисом Толстым другая картина.
Дочь Бориса Толстого Лидия вышла замуж за писателя Юрия Либединского. У них было пятеро детей: четыре дочери и сын. Дочь Татьяна (скончалась в 2024 году) вышла за поэта Игоря Губермана, а Нина – за актера-мима и раввина Григория Палтаса. Обе семьи давно переехали в Израиль.
– Жаль, но судьба Бориса Дмитриевича Толстого до конца неизвестна, – говорит Нина Патлас. – Информации довольно мало, мы даже не знаем, где он похоронен. Вероятно, он лежит там же – на лагерном кладбище в сибирских Решотах.
